Александр Коломийцев - отнюдь не новое имя в современной русской литературе. С 2010 года писатель пробует себя в различных жанрах, его романы, повести, рассказы, миниатюры знакомы читателю. В определенном смысле Коломийцева можно отнести к авторам молодым, для которых писательство стало основным занятием, второй профессией сравнительно недавно. 

Новый его роман - "Становление" - из категории "серьезных", тех, что, к сожалению, постепенно уходят с полок книжных магазинов, уступая место всякого рода псевдоисторическим любовным романам, городским детективам, потусторонней фантастике, ужасам, легковесному чтиву, пустоцвету, что гнездятся на прилавках, появляясь там на потребу публике подобно пицце для "перекуса".

... В таежный поселок приезжает молодой специалист, направленный туда по распределению. Ему не терпится окунуться в "настоящую жизнь" экспедиции, занимающейся бурением скважин на предмет поиска  в сибирской глухомани полезных ископаемых, золота, бокситов, железной руды. "Перестройка" в геологоразведочной отрасли складывается непросто, нужны специалисты с новыми знаниями, нужны новые технологии бурения, нужны руководители нового типа, призванные заменить практиков предпенсионного возраста, нужны люди с образованием.

Вот этот путь по воле автора и предстоит пройти Алексею Мезенцеву:

- Ты пойми, Алексей Константинович, простую истину. Чтобы стать полноценным руководителем, надо пройти школу производства, путь от «а» до «я». Руководитель не выращивается как искусственный кристалл в исследовательской лаборатории, руководителем можно стать только на производстве. Как станешь руководить людьми, если не знаешь их труд изнутри? Пойми, руководителем не становятся по щучьему велению, становление, это труд. 

Пересказывать сюжет романа, очевидно, нет необходимости, его действие происходит в 70-е годы прошлого века, годы т.н. "брежневского застоя", и название достаточно точно отражает содержание. Не боясь ошибиться, можно предположить, что автор однажды оказался в примерно такой же ситуации, что и герой повествования. 

Зарисовки повседневных трудовых будней и быта затерянного в глуши поселка Таежный, Глухарного участка, открывающиеся перед нами на страницах романа, - реалистичны и правдивы. Если говорить о "рабочем процессе", тонкостях технологии бурения, - на что автор обращает большое внимание, - можно только поражаться точности используемой терминологии, профессионального жаргона. Иной раз кажется, что детали, подробности излишни... работа есть работа... Ан нет, все к месту, пригнано тютелька в тютельку и не вызывает отторжения, наоборот, придает достоверность происходящему.

Читается роман с неослабевающим интересом. Написан он как бы от "третьего лица", однако всю картину мы видим глазами главного героя. Как гадкий утенок трансформируется в белого лебедя, тот вырастает из пеленок стажера, становится руководителем пока что низового уровня, но, несомненно, все у него впереди. 

Кое-кто по-прежнему по простоте душевной видит в пришлом человеке диковинного зверя, образованного чужака, но Мезенцев верит в хороших людей, которые его окружают: 

... Он ощущал себя частицей дела. Дела, к которому готовился последние пять лет, Дела с большой буквы. Все его помыслы были направлены на обеспечение успеха дела... Никакие спекулятивные замыслы, себялюбивые, эгоцентричные идеи даже не заглядывали в его голову. И отношение к себе лично, воспринимал как отношение к Делу... Сопричастность великому Делу наполняло душу восторгом и гордостью, что ты родился русским, советским. Рядом с восторгом души и парением духа бытовые неурядицы представлялись чепуховиной, досадным недоразумением.

Известно, что Александр Коломийцев закончил Геологоразведочный факультет Ленинградского Горного института с дипломом горного инженера. Не понаслышке он знает, что в геологические партии идут работать люди увлеченные, особенного склада. Те, кому нравится вольная жизнь, преодоление трудностей, романтика неизведанных дорог, песни-посиделки у костров в лесу.

Здесь у нас туманы и дожди

Здесь у нас холодные рассветы...

Не потому ли язык диалогов, - колоритный, сочный, что называется, народный, не сбиваясь на просторечие, - максимально приближен к людям, увиденным и услышанным в том далеком от цивилизации краю.

- Да ты чо! Кто ж за ведро картошки деньги берёт? Тем более знают, что приезжий. Ты на этот счёт не сомневайся. Всяк понимат, человек приезжий, ни кола, ни двора, чо не помочь-то?

Оттуда же, из прежней жизни, которую невозможно заимствовать у кого-то, скопировать "под себя", и присущий автору стиль при описании: 

- местной природы,

... Белёсый небосвод обмелел, пологие скаты его застила дымка, на которой проступало бесформенное льдистое пятно, испускавшее безжизненные блёклый свет. Лес замер в мёртвой тишине, но смерти не было, лес жил. Под толстым покровом в нём хранились ростки и искорки жизни. Пихты оделись в добротные тулупы, полнотелые лиственницы закутались в опушенные снегом хламиды из осыпавшейся хвои, космами висевшей на ветвях. Лишь легкомысленные осинки выставляли напоказ стройные ножки, и теперь обиженно вскрикивали, когда мороз, посмеиваясь, ласкался, касаясь колючей щетиной. Седоглавые матроны осуждающе качали головой, и, роняя комки снега, судачили меж собой: «Зимой без ш-ш-шубы. А летом дрож-жат! Щеголихи!» 

- городка по имени "Таежный",

... Всё привлекало внимание приезжего: крепкие бревенчатые избы с крашеными наличниками, деревянные тротуары, пышные сосны, растущие у заборов и в оградах, поленницы дров, крепостными стенами охватывавших дворы, люди во дворах и на улице, большой гастроном, десяток женщин толпившихся подле, занятых обсуждением своих вековечных проблем, и проводивших незнакомца долгими взглядами. 

- общежития бурильщиков,

... Общежитие находилось на самой окраине, с другой стороны посёлка, и занимало обыкновенную избу на два входа. Двор ограждал полузавалившийся штакетник, одна створка ворот отсутствовала, вторая была распахнута и чудом удерживалась в вертикальном положении. В глубине ограды находился сарай с раскрытой дверью и деревянный туалет.

... Кроме стола, на кухне находился громоздкий умывальник, тумбочка, со стоявшей на ней электроплиткой, жестяной бак с водой. Под табуретку, которую занимал бак с водой, были задвинуты два ведра, вдвинутые одно в другое. Из стены возле двери торчало несколько толстенных гвоздей для одежды...
- времени года,
Странное время весна. Тревожащее, манящее, радостное. Словно, вот, завтра начнётся небывалое счастье. Всё вокруг то же, но и совсем другое, тёплое, доброе.
- обычного трудового дня,
... Станок выл и дёргался, но Мезенцев до побеления пальцев сжимал колёсико дросселя, и лишь, загнав полный шток, оторвал снаряд от забоя. Изнасилованная коронка посинела, и была запечатана твёрдой пробкой из перетёртого керна, но колонковая была полнёхонька. Из-за пустых рейсов керн пришлось растягивать, но к концу смены выход керна соответствовал уходке. 
- Так кого со скважиной-то делать?
- споров на партхозактиве,
- Ты, Надежда Павловна, говори, да не заговаривайся. Когда это было, чтобы Советская власть кого-то на улицу выбрасывала?
- А вы себя к Советской власти не приравнивайте. Вы начальники, а не Советская власть. Надо будем, и до Советской власти дойдём, - запальчиво воскликнула Надежда Павловна. – А то ишь, как начальник, так Советской властью себя считает.
- характеров героев,
Прохор Кузьмич относился к тому довольно распространённому типу завхозов, управделами, которые подозревают весь работающий люд, пользующийся малоценным инвентарём в скрытом желании бить окна, ломать столы, стулья, портить счётные приборы и совершать прочие хулиганские поступки. Будь их воля, весь инвентарь, находящийся у них под отчётом, они бы запирали для сохранности в кладовые, склады, и выдавали для пользования по истечению сроков износа.
- разговоров "за жизнь".
- Гм. Видишь ли. Нам уже не хочется быть героями, нам хочется «простого человеческого счастья». Обязательный заздравный тост – «сибирское здоровье, кавказское долголетие и простое человеческое счастье». Что это такое, собственно говоря, «простое человеческое счастье»? Сытенькая жизнь в тёплой норке?
- Так что же ты хочешь? Накормить всех голодных на планете Земля? Построить коммунизм? Полететь к звёздам? В нашей жизни ни то, ни другое, ни третье не осуществимо. Когда-нибудь будет, но уже без нас.

Книга заканчивается, как часто бывает, на самом интересном месте, - в момент карьерного взлета и будущих пертурбаций в судьбе главного героя. Это интригует, заставляет читателя вспомнить свои студенческие годы, первые опыты самостоятельной жизни вдали от родительского дома. Годы становления.
Прошёл почти год его самостоятельной трудовой деятельности. Он не просто работал, он руководил. Пусть подначальный коллектив был небольшим, всего восемь человек, но жизнь этих восьмерых не в малой степени зависела от его способностей, трудолюбия, и, не в последнюю очередь, от склада его души. Какой он, злой ли, сострадающий чужим проблемам, отзывчивый или чёрствый, признающий только собственное мнение, все его качества имели влияние на судьбы подчинённых ему людей. Посещавшая его порой мальчишеская горделивость, ликование даже, тем обстоятельством, что ему подчиняются люди вдвое старше его, сменилась пониманием тяжести бремени руководителя.

Найдет ли своего читателя эта книга, посвященная человеку труда, рабочему человеку, когда на дворе 21 век, и молодежь грезит о профессии менеджера, банкира, финансиста, на худой конец, чиновника неважно какого ранга, лишь бы быть столоначальником, - судить не беремся. Но очень на это надеемся. 
В заключение скажем, что "Становление" Александра Коломийцева в полной мере можно соотнести и с его собственным становлением, появлением на литературном поприще талантливого и самобытного русского писателя.

Валерий Рубин

Купить книгу прямо сейчас